Дом казенный предо мной
Да тюрьма центральная
Ни копейки за душой
Да дорога дальняя
Над обрывом пал туман Читать далее
Дом казенный предо мной
Да тюрьма центральная
Ни копейки за душой
Да дорога дальняя
Над обрывом пал туман Читать далее
Ты ж подойди ко мне, чтоб я видел, как тяжело вздымает грудь.
Я плюну на пол и тебя приму сидя, не встану руку протяну.
Застопорило так, в одном кадре, ак на открытке, улыбнись,
Ну что ты будишь, тебе оно надо? Ты ж накосячила за жизнь…
А в этой жизни ох как лёд тонок, больнее нет, душа болит. Читать далее
Но вот сынок мой порох отсырел,
Ломлюсь на помиловку к центровой.
Сегодня пьем и отдохнем от дел,
Иду туда, где воля и покой.
Уже и свечи там горят Читать далее
В Африке далекой и зеленой,
Где берет начало речка Нил,
Жил своею жизнью беззаботной
Маленький зеленый крокодил.
Маленький, маленький, маленький зеленый крокодил.
Читать далее
Старик прошамкал громко: «Ап!» — и Зеля испарился, и вмиг за тридевять земель нежданно очутился.
В какой эпохе, строй какой? У леса на опушке изба стоит с одной ногой,- все, как поведал Пушкин.
И Зеля крикнул с пьяных глаз, оземь ногой ударил: «Вертись, изба, ко мне тотчас,- Меня-то вы не ждали!»
А из избы в ответ слова, какие редко слышим… так, обстановка такова: там был Калиныч с Мишкой.
Читать далее
Я пришёл в ресторан, сжав червонец в руке, я смотрю в эти пьяные рожи,
Там у официантки узлы на чулке, видно, модный чулок, но заношен.
Хоть у лысого фраера слюни текут, он сморкает в платочек культурно.
Если в женском сортире ещё не блюют, значит, кончилась водка в «Лазурном».
У зашторенных окон, в высоком углу, взяв за талию, шепчет на ухо, Читать далее
Не дыши на меня и не сдавливай грудь; я устал и обмяк и чуть-чуть,
Только самую малость хочу отдохнуть от скандалов твоих, от друзей-забулдыг, перегаров пропитых и прочих синюх и ханыг.
И от дыма табачного белая тюль отдаёт желтизной.
И засалена дверь, как руками берутся, когда сюда прутся толпой.
Читать далее
Сколько разных информации каждый день — экзэкуций всяких, теней на плетень:
Там кого-то оскорбят при всем честном, здесь орут до полуночи под окном.
А калининцам про всё бы это знать — в нашей прессе невозможно всё писать,
Да к тому же ведь о разной ерунде: кто забрал, кого забрали, как и где.
Слухи по городу ходют: Наши, мол, джинсы не в моде. Читать далее
Помню, как в счастливом, голопузом детстве —
Что ни в сказке ни наврать, ни описать —
Меня мама брала в баню на Советской —
И давай меня тереть и отмывать.
Я ж — дурак — тогда кричал и дрыгал ножкой, Читать далее
Помолчим и все сбудется верь
Есть на свете счастливые дни
После долгих и трудных потерь
Возвращаются снова они
Их дорога не так уж длинна Читать далее