Выживший после удара Натовской, лютой зимы
Город созрел для пожара, пыли и гари весны.
Люди в прокисших одеждах, сбросив с себя тонны льда.
Лица подставив надежде вспомнили ту, что была

Я живой, я лечу по каналам любви.
Я живой, я цвету, если хочешь, сорви.
Я живой, я тону у тебя на руках, город мой живой…

Юная, звонкая дама спит между строчек стихов,
А я старой мольеровской драмой жду за кулисами слов.
Ветер с юсуповской крыши мне указала цель пути.
Сердце, пожалуйста, тише дай до парадной дойти.

Я живой, я лечу по каналам любви.
Я живой, я цвету, если хочешь, сорви.
Я живой, я тону у тебя на руках, город мой живой…

Треснувшие перемены, выживший каменный век.
В Питере главное — стены, а у стенки поет человек.

Я живой, я лечу по каналам любви.
Я живой, я цвету, если хочешь, сорви.
Я живой, я тону у тебя на руках, город мой живой…