На холодном, хмельном, на сыром ветру царь стоит белокаменный,
А вокруг черными воронами старухи свет дырявят поклонами.
А вороны заморскими кенгуру пляшут на раскидистых лапах крестов,
А кресты золочеными девами кряхтят под топорами молодцов.

Царские врата пасть раззявили — зубы выбиты, аж, кишки видны.
Иконы комьями кровавыми благословляют проклятия войны.
Вой стоит, будто бабы на земле в этот мертвый час вдруг рожать собрались.
Ох, святая мать, ох, святой отец, что ж ты делаешь, Егор! Перекрестись!

А грозный командир, опричник Егор, кипит на ветру, ухмыляется, —
Ах, вы дураки, мудачье, позор ваш в эту конуру не вмещается.
Верный пес царя грозного Иосифа, скачет Егор в счастливую жизнь.
Старое к чертовой сносим мы, новая вера рванет — ложись !

Небо треснуло медным колоколом, залепил грязный свет слюнявые рты.
Вороны черными осколками расплевали кругом куски тишины.
Купола покатились, как головы, стены упали медленно
От сабель нежданных половцев…
Пошли-ка домой. Слишком ветрено.